�������������������� ��������������

"Вскоре после того как сыновья Туиреана добыли для Луга сокровища всей земли, в Скене высадились фоморы.

На сей раз в Ирландию явилось все фоморово воинство во главе с Балором, и Бресом, и Индехом, сыном Де Домнана, короля фоморов, и Элатом, сыном Лобоса, и Голлом, и Ирголлом, и Октриаллахом, сыном Индеха, и Элатом, сыном Делбаета.

Луг послал Дагду следить за фоморами и задерживать их сколько возможно, а сам стал собирать воинов Ирландии на битву.

Дагда явился к фоморам и попросил их немного подождать. фоморы согласились. А чтобы посмеяться над Дагдой, они сварили суп, потому что он очень любил есть суп. Королевский котел залили четырежды двадцатью галлонами парного молока, потом бросили в него козлов, овец и свиней и, когда варево было готово, вылили его в огромную яму. Они позвали Дагду и сказали, что он должен все это съесть, потому что иначе они обидятся на ирландцев за негостеприимство, как это прежде случилось с Бресом.

— Мы убьем тебя, если ты оставишь хоть каплю, — пообещал Индех, сын Де Домнана.

Дагде ничего не оставалось, как соорудить черпак, в который помещалось сразу полсвиньи, и приняться за дело.

— Неплохой у вас суп, да и мясо сварено как надо, — сказал Дагда.

Он стал отправлять в рот один полный черпак за другим, пока не съел весь суп, а когда нечего стало черпать, рукой соскреб со стен что на них налипло.

После такой еды Дагду одолел сон, а столпившиеся вокруг него фоморы смеялись над ним, потому что живот у него раздулся и стал не меньше, чем обеденный чан в большом доме. Однако прошло немного времени, и великан Дагда как ни в чем не бывало отправился восвояси. Одет, правда, он был неприглядно. Впереди рубаха была длинная, а сзади короткая, на ногах башмаки из лошадиной шкуры мехом наружу и в руке — вилка, на которую он мог насадить восемь человек. И следы он оставлял такие глубокие, что они вполне могли сойти за границу между королевствами. По дороге повстречалась ему Морриган, Ворона сражений, которая мыла перья в реке Униусе в Коннахте. Одной ногой она стояла на Аллад Эхе, на южном берегу, а другой — на Лоскуйне, на северном берегу, и волосы свисали с нее восемью незаплетенными прядями. Она сказала

Дагде, что принесет мужам Ирландии кровь сердца Индеха, сына Де Домнана, угрожавшего Дагде.

Пока Дагда был у фоморов, Луг созвал друидов, кузнецов, лекарей и возниц со всей Ирландии, чтобы всем вместе решить, как действовать во время битвы.

Первым делом он спросил Матгена, чем он может помочь воинам.

— Вот чем, — ответил Матген. — Я могу обрушить на фоморов все горы Ирландии. Двенадцать самых высоких гор Ирландии послужат тебе: Слиаб Лиаг и Денда Улад, Беннаи Боирхе и Бри Рури, Слиаб Бладми и Слиаб Снехте, Слиаб Мис и Бли Слиаб, Немтеинн и Слиаб Макку Белгодон, Сегойс и Круахан Аигле.

Потом Луг спросил виночерпиев, чем они могут помочь воинам.

— Сначала мы напустим на фоморов жажду, — ответили они, — а потом принесем им двенадцать самых больших озер Ирландии, и, хотя они будут умирать от жажды, им не напиться из наших озер. Я назову тебе их. Дерг Лох, Лох Луимн, Лох Орбсен, Лох Ри, Лох Мескде, Лох Куан, Лох Лаэг, Лох Эках, Лох Фебайл, Лох Дехет, Лох Риох, Мар Лох. А потом мы пойдем на берега двенадцати рек Ирландии и спрячем их от фоморов. Все спрячем. И Буас, и Войн, и Банна, и Нем, и Лай, и Синан, и Муаид, и Слайгех, и Самайр, и Фионн, и Руиртех, и Сайуайр. Фоморы ни за что их не найдут и не напьются из них. А мужи Ирландии смогут утолять из них жажду, даже если битва продлится семь лет.

Луг спросил и друида Фигола, сына Мамоса, чем он поможет воинам.

И он ответил:

— Вот чем. Тремя языками пламени я опалю лица фоморов и две трети доблести и храбрости отниму у них, слабыми станут сами фоморы, и слабыми станут их кони. Зато мужи Ирландии с каждым вдохом будут набираться сил, и, будь они в битве даже семь лет, не почувствуют они усталости.

Луг спросил колдуний Бекуилле и Дианан:

— А вы чем поможете воинам?

— Вот чем. И деревья, и камни, и сама земля станут воинами против фоморов и такой ужас наведут на них, что не смогут они победить.

Луг спросил Карпре, сына Этайн, чем он поможет воинам.

— Вот чем. На рассвете я прочитаю поносные стихи на северном ветру, и стоять я буду на горе, уперевшись спиной в терн и взяв в руки камень и ветку терна, и от моих поносных стихов такой стыд овладеет фоморами, что не в силах они будут выстоять против воинов Ирландии.

Потом Луг спросил Гоибниу Кузнеца, чем он поможет воинам.

— Вот чем. Пусть воины Ирландии сражаются даже семь лет, сколько бы ни ломались у них мечи или копья, вместо каждого сломанного у них тотчас будет новый. И ни один меч, и ни одно копье, выкованные моими руками, не будут хуже прежних. И ни один фомор, раненный ими, не оправится от ран. Не сможет сделать такого кузнец фоморов Долб, сколько бы он ни старался.

— А ты, Кредне? — спросил Луг медника. — Чем ты поможешь воинам?

— Вот чем, — ответил Кредне. — Сколько бы ни потребовалось заклепок для копий, и рукоятей для мечей, и ободов для щитов, ни в чем не будет недостатка.

— А ты, Лухта? — спросил Луг плотника. — Чем ты поможешь воинам?

— Я дам им сколько нужно щитов и древков для копий.

И лекаря Дианкехта спросил Луг, чем он может помочь воинам.

— Сколько бы ни было раненых, если только не снесут им головы и не выбьют им мозги, все они будут живы и здоровы к следующему утру.

И Дагда сказал:

— Сколько бы ни хвалились вы своим великим уменьем, я один сделаю все то, что вы обещаете.

— Тогда ты добрый бог! — вскричали со смехом все, кто отвечал на вопросы Луга.

А Луг заговорил с воинами и вселил в каждого столько сил, что все они ощутили себя королями или великими героями.

Отсрочка тем временем подошла к концу, и фоморы с ирландцами сошлись лицом к лицу на равнине Маг Туиред. Однако это не та Маг Туиред, где они сражались в первый раз, а другая, которая расположена севернее, возле Эас Дары.

Два воинства грозно стояли друг против друга.

- Не откажешь в смелости мужам Ирландии, если они пришли сражаться с нами, - сказал Брес сыну Де Домнана.

- Клянусь, - заявил тогда Индех, сын Де Домнана, - на мелкие кусочки разрублю я их кости, если они не покорятся нам и не заплатят дань.

Сиды же постановили не пускать в битву Луга, потому что его смерть была бы для них невосполнимой утратой, и они приставили к нему семь воинов стеречь его.

В первый день ни один из королей не вступил в сражение. Бились не на жизнь, а на смерть только простые воины, гордые оказанной им честью.

Вечером воины расходились, а наутро вновь сходились в жестоких поединках, и так продолжалось много дней. Одно-го не могли понять фоморы, почему их поломанные мечи, брошенные на поле битвы, так и лежали там, и их раненые умирали, не дождавшись рассвета, а у детей богини Дану все было по-другому. И мечи не валялись, и раненые шли утром сражаться как ни в чем не бывало.

А дело было вот в чем. К западу от Маг Туиред и к востоку от Лох Арбах колдовали над родником Дианкехт, и его сын Октриуй, и его дочь Аирмед. Всех, кого ранили днем, приносили сюда и опускали в воду как мертвых, а из воды они вы-ходили сами на своих ногах, да и сил у них становилось не в пример больше.

С мечами же и копьями управлялись Гоибниу Кузнец да Лухта Плотник, которые умели работать быстрее всех на све-те. Кредне Медник не отставал от них, и к утру все поломанные мечи, копья и щиты опять делались как новые.

Фоморы решили послать одного из своих юношей, чтобы он разузнал, как сиды умудряются столь быстро чинить оружие и исцелять раненых. Выбор пал на Руадана, сына Бреса и Бригит, дочери Дагды, потому что он был сыном и внуком сидов. Руадан ловко справился с тем, что ему было приказано сделать, и возвратился к фоморам.

Выслушав его, фоморы решили, что больше всех вредит им Гоибниу Кузнец, и они послали Руадана убить его.

Руадан пришел к Гоибниу и попросил у него наконечник для копья. Потом он попросил у Кредне заклепки и древко у плотника. И все получил. А еще там была Крон, мать Фианлуга, точившая копья.

Руадан взял в руки копье и бросил его в Гоибниу. Он не промахнулся, но Гоибниу вытащил копье и метнул его обратно в Руадана, который тотчас упал замертво. И Брес, и все фоморово воинство видело, как он был сражен и умер. А потом пришла Бригит и оплакала своего сына.

Гоибниу же вошел в родник и вышел из него живым и здоровым. Однако Октриаллах, сын Индеха, призвал к себе всех фоморов и приказал каждому взять по камню и бросить его в родник. После этого родник пересох, а над ним выросла гора, которую назвали горой Октриаллаха.

Пока Гоибниу ковал наконечники для копий, дурные слухи дошли до него о его жене. Тяжело стало у него на сердце от ревности, а так как в ту минуту держал он в руках древко копья, то запел заклинания, и кого бы потом ни поражало копье, вспыхивал он ярким пламенем и сгорал в мгновение ока.

Наконец настал день великой битвы. Фоморы покинули свой лагерь и стали тесными рядами. Не было среди них ни вождя, ни простого воина, который не прикрыл бы тело кольчугой, не надел бы на голову шлем, не взял в правую руку тяжелое копье, не повесил на пояс меч, а на плечо - щит. И идти против них в тот день было все равно что биться головой о стену или нападать на огонь.

Но сиды поднялись и, оставив Луга и девять воинов, стороживших его, вступили в бой. Мидир был с ними, и Бодб Дерг, и Дианкехт. Бадб, Маха и Морриган кричали, что идут с ними.

Трудный был бой. Поначалу тяжело доставалось сидам. Нуаду Среброрукий, король Ирландии, и Маха, дочь Эрнмас, пали, убитые Балором, королем фоморов. Октриаллах убил Ксасмаэла, и Китленн тяжело ранила копьем Дагду.

Но потом Луг убежал от стороживших его сидов и встал во главе воинства, зовя мужей Ирландии до конца защищать родную землю, чтобы никогда больше не быть им рабами чужеземцев. Он запел песню мужества, и сиды с громкими криками вновь бросились в битву.

Много полегло в тот день храбрых воинов, много мужей ушло в стойло смерти. Честь и позор шагали там рука об руку, твердость духа и кровавая ярость. И белая кожа юных воинов была в красной крови. Копья с грохотом бились в щиты, мечи полыхали огнем, кричали воины. Многие скользили в крови и падали под ноги сражавшимся, ударяясь головами о головы убитых, и река уносила тела врагов и друзей без разбору.

Луг и Балор сошлись в бою. От поношений Луга ярость охватила Балора, и он приказал своим воинам:

- Поднимайте мне веко, пока не увижу я того, кто смеет поносить меня.

Воины исполнили его приказание, но Луг метнул свое красное копье и попал ему в глаз, а потом копье пробило затылок и поразило трижды девять фоморов. Если бы Луг не выбил Балору глаз, он бы в одно мгновение сжег всю Ирландию. А потом Луг отрубил Балору голову.

Индех, сын Де Домнана, упал, и его затоптали до смерти. Кровь пошла у него горлом, и он призвал к себе своего барда Лета Гласа, но бард не в силах был исцелить смертельно раненного героя.

Потом явилась на поле боя Морриган, и силы с новыми силами бросились на врагов. Как она обещала, она принесла Дагде кровь Индеха.

После этого сиды с легкостью отогнали фоморов к берегу моря. Луг и его воины преследовали их, пока Луг не встал лицом к лицу с Бресом, сыном Элата, и не было рядом с ним защищавших его воинов.

Брес сказал так:

- Лучше тебе пощадить меня, потому что, если ты убьешь меня теперь, коровы Ирландии перестанут давать молоко.

- Мне надо испросить совета у мудрецов Ирландии, - ответил ему Луг.

Луг повторил слова Бреса, сына Элата, Маелтне Мор Бретаху Справедливому В Суждениях, и он сказал так:

- Не щади его ради этого, потому что нет у него власти над их потомством, хотя есть у него власть над нынешним стадом.

- Если ты пощадишь меня, - во второй раз взмолился Брес, - мужи Ирландии будут собирать урожай четыре раза в году.

Но Маелтне сказал так:

- Весна для вспашки и посева, начало лета - для вызревания зерен, начало осени - для уборки урожая, а зима - чтобы есть его.

- И это тебя не спасет, - сказал Луг, возвратившись к Бресу. Но все же ему не хотелось убивать доблестного мужа, поэтому он спросил:

- Когда ирландцам лучше всего пахать, сеять и убирать урожай?

- Пусть они пашут во вторник, и сеют во вторник, и уро-жай снимают тоже во вторник, - ответил Брес.

Луг поблагодарил его и отпустил на все четыре стороны.

Во время этой битвы Огма нашел Орну, меч Тетры, короля фоморов, вытащил его из ножен и почистил его. И тогда меч рассказал ему обо всем, что было им совершено, потому что в старину мечи и это умели.

Луг, Дагда и Огма преследовали фоморов, ибо они украли у Дагды арфу, которую звали Уаитне. Когда они примчались в -дом пиров, то увидели там Бреса и его отца Элата, а на стене в зале висела арфа, которой Дагда запретил петь, пока он сам не снимет запрет. Иногда ее называли еще Дур-да-Бла, что значит Дуб Двух Цветений, а иногда Койр-кетар-куин, что значит Четырехсторонняя Музыка.

Едва Дагда отыскал глазами свою арфу, как он сказал:

- Приходи, лето, приходи, зима, устами арф, молочными сосками и бочками вина.

Арфа тотчас спрыгнула со стены и метнулась к Дагде, убив по дороге девять человек.

И Дагда сыграл на ней трижды: мелодию сна, мелодию плача и мелодию смеха. Когда он играл мелодию плача, жены плакали, не в силах сдержать слезы, а когда играл мелодию смеха, все жены и дети смеялись, а когда он заиграл мелодию сна, все заснули, и три мужа живыми и невредимыми выбрались из стана фоморов. И тогда Дагда позвал телку, которую получил в плату от Бреса за строительство крепости. Она позвала своего теленка, и на ее зов все ирландское стадо, которое фоморы увели как дань, вернулось на свои луга.

Ке, друид Нуаду Среброрукого, был ранен в битве и пошел на юг, и шел до тех пор, пока не оказался в Карн Коррслебе. Там он присел отдохнуть, измученный ранами, страхом и долгой дорогой, но увидел вдалеке прекрасный луг со множеством цветов, и ему во что бы то ни стало захотелось дойти до него. Он собрал последние силы и побрел к нему, а когда ступил на него, то упал и умер. Там его похоронили, а потом разлилось озеро и затопило весь луг, и теперь это озеро называют Лох Ке.

Из всего воинства фоморов остались в Ирландии всего четыре мужа, которые бродили по стране и портили зерно, и молоко, и дары садов и моря, пока в ночь Самайна их не прогнали с ирландской земли Морриган и Энгус Ог. С тех пор фоморам строго-настрого запрещено ступать на ирландский берег.

Когда сражение закончилось и тела погибших воинов были похоронены, Морриган поведала и горам и рекам о великой победе:

- Мир везде от земли до неба, мир от неба до земли, мир на поднебесной земле! Пусть вечно живут победившие в битве!

Никто не знал, сколько полегло мужей, потому что нельзя сосчитать звезды на небе, снежинки в снегопаде, росинки на траве, траву под ногами скота или коней сына Лира в штормовом море.

Луг стал королем над всеми садами, и свой главный дом он построил в Насе.

Пока он был королем, его приемная мать Таилте, дочь Маг Мор, умерла. А перед смертью она наказала своему мужу Дуаху Черному, который построил дом Заложников в Таре, расчистить лес Куан, чтобы на ее могилу могли приходить все, кто пожелает. Дуах позвал мужей Ирландии корчевать лес и подле-сок, и через месяц от леса не осталось и следа.

Луг похоронил Таилте на равнине Мидхе и насыпал над могилой каменный холм, который стоит и поныне. Он приказал жечь огни и оплакивать свою приемную мать, а еще поста-новил каждое лето устраивать в память о ней празднества со всякими играми. И это место он назвал ее именем - Таилтен.

А родная мать Луга, прекрасная высокая Этне, после битвы на Маг Туиред приехала в Тару, и он отдал ее в жены Тадгу, сыну Нуаду, которому она родила Муирне, мать Финна, и Туирен, мать Брана."